[Nortnman]

Снятся ли акулам боги ?
/Или история о том, как я посягнул на святых Олдей своими корявыми лапами приправив Уиллом и Ганнибалом . Без незримого влияния Геймана также не обошлось.ну хочется надеяться - не обошлось. На деле как обычно - бред/

Кофейные девочки.

Бутылка была почти пуста, а хмель все еще не ударил в голову. Темное покрывало сумерек укрыло город зажигая фонари сквозь распахнутое окно нарастали, обретали силу звуки ночной жизни.
Дико хотелось курить, но купленная еще в Лос-Анджелесском аэропорту пачка приказала долго жить. Нужно было выйти на улицу, вот только при одной мысли об этом предательски дрожали колени.
Залитые красным стены того переулка яркими слайдами щелкали в мозгу стоило прикрыть глаза, посылая волну тошноты к сжавшемуся в комок желудку.
Зачем я пошел туда ?! Кажется..кажется растерялся, оказавшись посреди пестрой толпы в карнавальных одеждах. Нет, это не фобия, просто мне всегда было трудно в людных местах. Я терялся как выбросившаяся на песок рыба, пара минут, но кажется - вечность. Хотелось спрятаться, переждать неприятный момент.

Ты лжешь самому себе, парень. Тебе не просто хотелось привести мысли в порядок , ты ведь шел целенаправленно, именно ТУДА, НА ЗАПАХ.

Черт.Черт. Черт
Зубы противно стукнули об стакан. Звуки вокруг становились все громче, барабанная дробь где то позади черепа то нарастала, то отдалялась. Виски не помогал. Скоро будет приступ.

Давай, Уилли, ты ведь хороший мальчик, ты ведь помнишь про таблетки. правда ?

Вдох.Выдох.
Вылить остатки виски в бокал, встать. Таблетки были в куртке, которую я скинул чуть ли не на пороге комнаты. До порога оказалось далеко.
Время потекло невыносимо медленно, растягиваясь ленивой змеей. Очертания немногочисленной мебели будто зависли в полумраке погружаясь в вязкий темный кисель. Тяжелое, словно чужое , тело неохотно повиновалось приказам.
Чертова голова болела так, словно какая то адская птица пыталась выклевать мозг.
Каждый вдох давался неимоверным усилием, воздух ощущался тоннами раскаленного песка обжигая трахею.
Боже, только бы добраться до заветного пузырька.
Новый приступ согнул пополам, бросил на щербатые доски едва прикрытые вытертым лоскутным половиком.
Тихо скуля от боли нашариваю прохладный пластик .
Гребанный наркоман. Зависимая от химии скотина - вот кто я. В моменты, подобные этому как нельзя лучше понимаешь собственную ничтожность.Крышка едва поддается , выскальзывает из скрюченных пальцев но я упорен, от этого зависит : доживу ли до утра.
Глотать больнее чем дышать. Каким то чудом удается впихнуть в себя пригоршню отравы.
Как то не с руки сейчас думать о передозировке седативными, поэтому просто отстраняюсь слушая, как хрустит на зубах.
Хуже уже не будет.

Думаешь заткнул меня, мелкий урод ?! Это ненадолго. Лучше вспомни, вспомни КАК там пахло. Что, капают слюнки. да ?

Совершенно нет сил подняться с пола. Утыкаюсь пылающим лбом в колени и жду. Жду , когда подействуют мои таблетки.
Должны подействовать.
Ночь душит меня , затягивает удавку на шее с бесстрастностью наемного убийцы, слышу шум крови в ушах. Она старается, гонит по венам анальгетики. Ей невдомек, что возможно было бы лучше просто свернутся , перекрыть ток. Тело хочет выжить, в отличие от меня.

Приступы становились сильнее с каждым годом. Уехать из Лос Анджелеса было ошибкой. Наверное.
Хотелось что то изменить, попробовать разорвать вдоль и поперек пройденную цепь стандартных мелочей.
Я рискнул.
И первое, что получаю - гребанный труп в подворотне не прошло и часа по прибытию в Луизиану.
Никогда еще не видел так близко чью то смерть во всем ее уродстве. И этот запах.
Пропитал меня, преследовал, сколько бы алкоголя не заливал в глотку.

Ну же, признайся, тебе ведь понравилось это зрелище, правда, Уилли ?
Ты возбудился, глядя на выпотрошенный труп , тебе захотелось вцепится зубами в его мясо. Вспомни.
ВСПОМНИ

Он не затыкался. Никак не хотел.
Я рвал плечи ногтями, корчась на полу, а он продолжал издеваться , спрятавшись где то в моей голове..И самое страшное - он был прав. На сто процентов прав.

Пальцы сжимаются в волосах, вздергивая голову, вынуждая смотреть.
Он пришел.
Как и другие - до него. Они всегда приходили с темнотой. Но если те - нечеткие, зыбкие. Молчаливые памятники себе и моему безумию, то этот был другим.

Тусклый свет единственного фонаря дробился в неестественно ярких бельмах глаз. Совсем мальчик. младше меня.
До рези четко.
Каждая трещина на темных губах, каждая пора кожи. Словно эффект макросъемки.
Губы едва заметно шевельнулись пытаясь что то сказать, тонкая струйка зеленоватого гноя потекла по подбородку, сорвалась вниз.

-Чего ты хочешь ?!
Не я убил тебя. слышишь ?! ЭТО БЫЛ НЕ Я !
Я уже рыдал, не то цепляясь за его руки, не то пытаясь оттолкнуть. Снова пришла боль.Такую не убить таблетками, нет. Это как если бы между ребер сдетонировала осколочная граната.

Мертвый мальчик улыбался и гладил мое лицо холодными ладонями.
Меня трясло . Боль и холод голодными стервятниками рвали на части нутро.

Ты учуял его. Не просто так свернул в тот переулок, не просто покурить\успокоится.
Ты шел на запах.

Кто то глухо стонет, кажется я. "Прости, прости" - повторяю мантру снова и снова. будто она может как то помочь. Сломлен. Потерян.
Мне больно. Больно как Ему
Нет.

Это мне ломают руки, впечатывая лицом в разрисованную нелепыми граффити кирпичную стену , хочу кричать но выходят только булькающие хрипы - осколок ребра проколол легкое. Сейчас оно стремительно заполняется кровью.
Я не вижу, не могу видеть того, кто это делает со мной. Не понимаю - зачем.
Никто ведь не посмел бы.
Его\мои мысли тонут в вопле рвущихся тканей. Металл вгрызается в кишки и это последнее, что я вижу : синеватые витки внутренностей в алых потеках выпадающие через раскрывшуюся жадным ртом рану на животе.
Сердце перестает биться. Тьма засасывает водоворотом без начала и конца. В никуда.
Ровно. Как часовой механизм.

Тук. Тук.

Погребальным колоколом провожая в пустоту.
Не сбилось ни на йоту, не дрогнуло от адреналинового выброса или спазма наслаждения. Словно я погибал от руки заводного человека. Суррогата.
Ровное. спокойное сердце.

Тук.Тук.

Не могу дышать. Это слишком. Просто слишком для меня.
Выпотрошенный по чьей то прихоти мальчик успокаивающе обнимает мои взмокшие от пота плечи прижимая щекой к клубку внутренностей, гроздью свисающих из широкого разреза поперек живота. Текущая по лицу соленая влага смешивается с дурно пахнущей слизью.
Больно. Как же больно.
Прости меня, прости , что не успел раньше. Прости, что не я лежал под равнодушными взглядами людей в форме беззащитно раскинув вывернутые руки.
Прости и забери с собой.

Он понимает. Ему жаль меня. Нет, я не смогу найти его убийцу, но мертвец как нельзя лучше понимает - я труп. Усталый зомби, продолжающий играть в жизнь .
И я тону, погружаюсь в холодные внутренности. Они принимают меня легко, словно чрево матери.
Я - это он. Он - это я.
Есть что то еще. Всего секунду понимаю причину - почему он пришел ко мне (или это я пришел к нему..) подобно древним гаруспикам . Но они умели хранить полученное знание. в отличие от меня.

Дурно пахнущая мягкость сменяется резким светом.
Мои глаза широко распахнуты, их невозможно закрыть, невозможно пошевелится будучи распятым на прозекторском столе.
Знакомое ощущение металла корежит нутро, хотя боли больше нет. Человек в белом потрошит меня с не меньшей хладнокровностью, чем это сделал убийца. Он что то говорит другому, склонившемуся надо мной . Этот, другой, не успел стать черствым, в его глазах я вижу сострадание и непонимание.

Снова тьма.

Тесная коробка металла. Шорохи распада клеток, деликатное шевеление неизвестно как пробравшихся в тело червей.
Я не хотел - так.
Я хотел орать , до сбитых в кровь кулаков стучать в стены . Хотел.
Когда отчаяние перешло все мыслимые пределы я снова услышал. почувствовал море.

Хватит врать самому себе. Ты хочешь жить. сученок. Цепляешься за ниточки, ползешь опарышем. Как угодно, что угодно - только жить. Слабый Уилли

Раньше, в детстве , море часто являлось во снах , успокаивало смятенное сознание смывая кошмары, видения раз за разом обрушивавшиеся на меня вместе с неумолчным городским шумом и смогом.
Море вернулось - когда я больше не смел надеяться. Шершавые спины выталкивали на поверхность прочь из зыбких глубин ужаса..

Я проснулся от кашля, выхаркивая мутные комки слюны и с ней - остатки ночного наваждения.
Но не на полу.
Каким образом удалось добраться до кровати осталось загадкой. Простыни подо мной сбились и промокли так, словно море из сна было реальностью.. Кажется все таки умудрился подхватить какой то вирус .
Перед глазами все плыло , жар цепко захватил территорию и сдавать позиции явно не входило в его планы.
Что ж. Так хотя бы можно было объяснить ужасающе реалистичный кошмар. Оставалось еще одно..
- Я в штате Луизиана.Сейчас - глаза пришлось напрячь до неприятной рези, чтобы разобрать циферблат старых часов над комодом - 5,30 утра. Я в комнате, которую снял вчера, по прибытию из аэропорта и меня зовут Уилл Грэм.

Голос скрипел давно несмазанной телегой, во рту было сухо. Чертово похмелье. Хорошо еще что проснулся, после лошадиной дозы таблеток и алкоголя.
Все тело ломило, как после пары полноценных раундов на ринге с тяжеловесом. Мне определенно нужен был душ и чашка крепкого кофе.
А потом выкинуть из головы все, что могло помешать сосредоточится на главной цели - исследовать городские легенды Нового Орлеана и их связь с культом вуду.
Мысленно посылая проклятия причуду судьбы, занесшему меня вчера в тот трижды проклятый переулок я кое как поднял с постели непослушный мешок мяса бывший моим телом и , натянув джинсы, отправился на первый этаж приютившего меня дома в поисках кухни и кофе.

Следовало отдать должное хотя бы одному из пяти допрашивавших меня полицейских - именно он позвонил мадам ЛаРош с просьбой сдать мне жилье. Сам бы я точно оказался легкой жертвой в каком нибудь дорогущем отеле где полно шумных туристов. Здесь , в тесном переплетении улочек позади площади Лафайет было благословенно тихо.
Хозяйка или не спала вообще или встала с первыми лучами солнца. Кроме меня в доме никого не оказалось.
Тем лучше.
Для начала долго стоял, подставив налитую свинцовой тяжестью голову под тугую струю ледяной воды в раковине. Стало немного легче.
Но приступить к поискам заветных зерен среди многочисленных шкафчиков и баночек с пряностями мне так и не дали :
кто то постучал в заднюю дверь.
Бездумно, на автомате открываю. в общем то не ожидая ничего. Если только немного - очередного полицейского. К примеру того вежливого сержанта обеспокоившегося тем фактом, что парень нашедший труп спустя полчаса после приезда в город не знает где остановится.
Сержанта там нет. Зато есть девочка.
На ней ужасно старомодное. немного вытертое платье в бледно-голубых цветах и тускло блестящие туфли-лодочки.
Что то странное с ее глазами - похоже на запущенную катаракту , или это я слишком болен и не отошел ото сна и таблеток.
-Горячий кофе, сэр.
Вы не хотите горячего кофе ?
Тонкая ручка протягивается ко мне аккуратно поддерживая под дно блюдце с маленькой ароматной чашкой. На улице тишина , обрывистые клочья тумана крадучись пытаются заползти в дом, холодя ступни так, что я непроизвольно поджимаю пальцы босых ног.
Сюрреалистично получается. И немного странно.
Но девочка ждет не отводя руки , а мои ноздри уже наслаждаются пряным ароматом кофе и плевать на странности.
Решившись беру чашку. Наши пальцы на миг соприкасаются и снова я не удивляюсь тому, насколько холодна ее кожа.
Просто бормочу нечто вроде благодарности и опускаю голову, роясь в карманах джинс на предмет хоть какой нибудь наличности.
В чем собственно, дело? может это у них в порядке вещей, когда дети разносят по домам напитки в такую рань.
Только когда поднимаю глаза найдя наконец смятую долларовую бумажку - девочки уже нет.
Просто нет и все тут.
Таинственная разносчица ушла так же неожиданно как появилась. оставив меня в растерянности стоять, вглядываясь в залитую набирающими силу солнечными лучами улицу.

Пока что Новый Орлеан вполне оправдывал гордое звание мистической столицы уступая по количеству легенд может лишь Праге. Кофе оказался невероятно вкусным. Как раз таким , каким был на запах.
Его обжигающий вкус окончательно вернул в реальность и очистил голову от посторонних, пропитанных гнилью и безумием мыслей.
- Вижу вы ранняя пташка.
На кухню вошла увешанная пакетами с разнообразной снедью старая мадам ЛаРош . Я приветственно отсалютовал ей пустой чашкой поражаясь тому, как быстро возвращается в норму настроение.
- Плохо сплю на новом месте. Надеюсь от меня не было много шума прошлой ночью.
-О нет, у вас было так тихо, что я даже удивилась - широкая белозубая улыбка осветила лицо старой негритянки - обычно молодые студенты бывают куда более беспокойными жильцами.
Вижу кофе вы себе уже сварили. Значит остается немного подождать , пока я не приготовлю вам чего нибудь на завтрак.
- А ? - я рассеянно моргнул, соображая о чем речь - о нет, я бы не стал так нагло хозяйничать на чужой кухне. Это..Скажите, у вас в квартале каждое утро разносят кофе в такую рань ?
Старая леди развернулась ко мне всем корпусом, буквально впившись глазами в мое лицо. Странная реакция на обыденный вопрос туриста, особенно если учесть резко пропавшую улыбку и явную напряженность позы.
- Простите, если сказал что то неуместное..просто..кхм, в общем меня немного удивил этот факт, вот и все.
- Вы видели девочку мистер Грэм ? Маленькую девочку, которая продала вам чашку кофе, так ?
Боже. ну вот зачем говорить со мной так, будто я умственно отсталый.
- Именно так. - я искренне постарался убрать раздражение из голоса - кофе оказался очень вкусным, кстати. Только она убежала не забрав деньги.
Могу я попросить у вас чистое полотенце ?
- Возьмите в шкафчике напротив ванной любое. Приятного дня вам, Уилл.
Я вежливо улыбнулся ставя чашку в раковину.
Ощущение взгляда прожигало спину аккурат между лопаток до тех пор, пока я не поднялся на второй этаж.
Все таки черезмерно странная реакция. Надо будет не забыть спросить про девочек - разносчиц где нибудь еще. Например в одном из баров.
Что бы ни было , но я собирался отпраздновать день своего рождения надравшись по самое немогу. Только . желательно., не находя при этом ничьих трупов. Да.

Изнанки.

Полдень.
Солнце стояло в зените и жарило так, словно кто то сверху пытался поджечь через увеличительное стекло муравейник.
Просто ради эксперимента .
Людям было решительно наплевать , люди смеялись, если жареную кукурузу , целовались за столиками открытых кафе и совершенно точно никто из них не думал о том, что для кого то равноценен муравью.
Мысли вяло перебирая лапами ползали извилистыми каналами мозга сходя с ума от влажной Луизианской жары. Я устало прикрыл глаза подперев потной спиной стену ближайшего дома.
За это утро я побывал уже в четырех магазинчиках специализирующихся на торговле амулетами, травами и прочими принадлежностями для колдовства. Троим из четырех владельцев не внушил доверия студент , а вот последний оказался на удивление радушным.
Под чашку ароматного травяного чая я обогатился внушительным количеством городских легенд и просто любопытных фактов о тонкостях ритуалов.
Разумеется не забыл спросить о том, не связано ли какой истории с маленькими продавщицами кофе . Так, на всякий случай. История была, правда короткая и старая.

Это были совсем еще дети. Девочки, от шести до десяти лет . Сироты. Ранним утром они стучались в дома по Брод-стрит и продавали кофе. Они принадлежали одной старой мамбо . Никто не знал сколько их на самом деле и как их зовут , да и не хотел знать ведь все они были мертвы.
Маленькие кофейные зомби исчезли со смертью хозяйки и больше о них никогда никто не слышал. Но говорят, что иногда они все таки возвращаются, правда видеть их может далеко не каждый. Только бокоры , мамбо или те, кто должен вскоре умереть.

Умереть. Очень смешно.
Сначала я нахожу труп, потом меня поит кофе несуществующая девочка-зомби а в завершение цепочки "приятных" событий ждет уютный одноместный номер в подземном отеле . Великолепное начало путешествия, ничего не скажешь.

Несмотря на дикую жару очень хотелось выпить.
Я вдруг обнаружил , что уже порядком подустал и перестал вообще что либо понимать в той хрени что имела место творится именно вокруг меня так что честно постарался очистить мозг .
Пока получалось не очень.

Лавировать среди густой толпы то еще удовольствие : запахи пота, плохих духов , чьей то больной печени окутали плотным одеялом . Сдерживая подступающую к горлу тошноту я терпел и озирался , пытаясь найти приличное питейное заведение. Как назло в районе где я оказался они явно были не в чести.
Опасаясь не выдержать и заблевать чьи то ноги , я сдался , сворачивая в ближайший переулок где прохожих не наблюдалось вообще.

Чертовы "особенности восприятия". Ни один врач до сих пор не смог внятно объяснить почему - так. Почему я чувствую запахи и воспринимаю звуки острее, чем надо, чем это становится серьезной помехой.
Исследовав тело вдоль и поперек но так ничего и не выяснив, доктора просто развели руками посоветовав бабушке обратится к психиатру. Думаю не очень то ей хотелось тащить пятилетнего меня к мозгоправу но за неимением вариантов - пришлось.
Доктор Эстин мучил меня тестами , прибегал к гипнозу , советовался с коллегами . Свистопляска продолжалась около года пока не сдались и психиатры. В конечном итоге я получил рецепты на целую кучу психотропных и тихую ненависть к докторам любого рода .
Если второго удавалось как то избегать - самая тяжелая болезнь у меня оказалось ангиной в шестом классе, то от первого было не отделаться, хотя препараты не снимали, только глушили "симптомы" .
Так я оказался жестко подсажен на наркотики в нежном возрасте.
Многочисленные подруги бабушки считали своим долгом меня жалеть, школьные учителя сквозь пальцы смотрели на частые прогулы а я...я просто хотел быть менее странным.
Не вышло.

Погрузившись в размышления о печальной судьбе не сразу сообразил, что продолжаю идти. Причем наращивая темп, и очень уверенно. Как будто знал каждую улочку в этом городе.
Почему то стемнело. Или это была иллюзия, вызванная чересчур плотно стоящими домами ? .
Ощущение абсолютной нереальности .
Темная, очень высокая фигура соткалась будто из ничего размеренно и неотвратимо надвигаясь прямо на меня . Где то в позвоночнике зародилось предчувствие , ледяным червем плавая в спинномозговой жидкости.

Тук. Тук.

Нет, я не согнулся, позорно воя от боли хотя чувство было такое , словно боксер-тяжеловес крепко вьехал под дых с правой. Я узнал это сердце, заглушившее собственнное, бешено бъющееся , гонящее адреналин по крови.

Тяжелый рыбацкий плащ . Он пахнет ..странно, не могу подобрать подходящую ассоциацию. Неизвестный проходит мимо, обдавая волной холода . Я замираю . В ушах не перестает громко и ровно стучать чужое сердце. Ненастоящее.
Неживое.
На долю секунды капюшон поворачивается в мою сторону и все, чего я хочу - провалится сквозь стену , исчезнуть.
Потому , что из глубокого мрака капюшона на меня смотрят три пары ярко светящихся глаз.

Ром с перцем

Даже не надейся, это не одна из твоих гребанных галлюцинаций мальчик.

Проклятый голос ехидно шипит на задворках сознания но мне впервые страшно от того, что он озвучивает.
Не противно, не больно а просто до чертиков страшно ведь там, под капюшоном, нет ничего кроме глаз. Вообще.
Они прожигают мое лицо биорентгеном из развалин Хиросимы , каждый атом бессильно потеющего тела дрожит от непереносимого напряжения. Ожидание в разы хуже того, что потом происходит даже если вас будут заживо жрать.Потом.
И я жду.
Мысли бессвязно мелькают со скоростью курьерского поезда, во рту все сильнее ощущается медный привкус и только тогда понимаю , что насквозь прокусил губу. Жду.
Долго. Целую вечность, как мне кажется. За эту вечность можно многое успеть : поцеловать девушку из исторического клуба, набить морду Хенрику Вайссу из команды по софтболу, попасть снова в тот уютный прокуренный бар где песня неизвестного лохматого парнишки, его хриплый голос заставили забыть собственную боль и просто наслаждаться моментом.
Вечность проходит , но я жив.
Существо растворяется в неестественно резком полумраке узкого переулка оставляя меня позади шумно хватать ртом воздух , сползать спиной по холодным камням и безуспешно пытаться заставить тело прекратить слабеть.

Разве это не знак свыше, Уилли ? Тебя игнорирует убийца. Ему была противна сама мысль о том, чтобы прикоснутся к тебе, твоим внутренностям. О, отвращение настолько сильно, что его можно попробовать языком. В этом есть некая ирония - прибить нельзя из соображений брезгливости. Смирись. Просто съешь на десяток таблеток больше нормы , выпей хорошего бурбона и прими ванну с лепестками роз. Все закончится Уилли. Не будет мертвецов , боли. Не будет меня в конце концов. Лучший вариант , даже не сомневайся.

Резко откидываю голову назад. Затылок отзывается протестующей болью. Нет, определенно не то продолжение дня которое мне было нужно .
Что то глубоко в кишках предупреждало, умоляло покинуть долбанный Крауч Энд как можно скорее иначе..иначе что ?

Становилось холодно.
Мрак сгущается заполняя узкую лакуну переулка, мрак нагло шепчется и хихикает над моей головой . Невесомые , быстрые прикосновения к коже . Хочется спать.

Чернота. Оторванная от целого молекула в пустоте. Тяжелые массы воды с легкостью открывают путь вниз. Ниже. Туда, откуда не поднимаются.
Это не то море, что я помню. Мое море полно движения, света и ощущения безопасности. Мое море толкает тонущих на поверхность а не выдавливает прочь, в капкан давления.
Апатия и холод отвоевывают все большие площади мозга . Трудно думать.
Забываю слова, целые понятия свое имя..Имя. Кто я ?

Сколько может продолжаться агония ? Жаль те, кто ночами стоял в изголовье кровати не могли говорить на отвлеченные темы . Только смотреть поблекшими , иногда вытекшими глазами и беззвучно разевать раны-рты, как рыбки в аквариуме который подарили на шестнадцатилетие.
Боль от холода заставляет кричать но тело уже не слушается, оно мертво. Погружение по инерции.
Море отравлено. Оно одержимо , ему нравится копить трупы в глубинах впадин как дети любят зарывать "секретики" на заднем дворе. Еще немного и я стану одним из них.

Пальцы правой руки дергает судорогой. Волны колкого тепла пульсирующими толчками гонят холод пробираясь к замершему сердцу, запуская. Оно недоуменно подчиняется. Робко , испуганно .
Оно думает, что это еще одна пытка. Нет.
Кто то рядом . Я еще недостаточно жив, чтобы повернуть шею и взглянуть на существо способное справится с одержимым морем но это оно источает жар.

Эмоции существа захлестывают лавиной. Кажется оно передает их непроизвольно, вместе с реанимирующим теплом. Я не могу разобрать и трети , его образы слишком далеки от человеческих . Но оно не хочет, чтобы море убило меня. Оно толкает меня к поверхности. Медленно.
Заторможенно думаю - каков же размер моего спасителя ? Сложно не думать о глупых вещах покоясь на чьей то черезвычайно широкой спине и будучи окончательно потерянным в реальностях

Снова чувствую биение чужого сердца. Чувствую всем телом.
Ровное, уверенное. Оно дышит спокойной мощью , оно бьется для меня сейчас. Это как теплое одеяло накинутое на плечи когда тебя трясет, как банальное но такое нужное - "Все будет хорошо, слышишь".
И я слышу. Я вижу светлеющую воду и робкие лучи солнечного света .
Снова жив.

Losing the reasons to breathe I never lived
I'm losing the reasons to breathe I never lived
Never lived, never lived

Чертовски подходящая цитата , когда не можешь вспомнить последние пару часов своей жизни и тебя блюет за мусорными ящиками возле служебного входа к какому то бару. Выворачивало так, что под конец показалось - еще немного и можно будет увидеть вываливающиеся кишки.
Меня шатало как после хорошей пьянки но с колен таки удалось подняться.

В паре метров прошла молодая парочка. Кудрявая девица увлеченно рассказывающая о чем то своему долговязому спутнику бросила в мою сторону мимолетный взгляд полный брезгливого презрения и я вполне ее понял.
«А ведь день начинался вполне сносно » - с тоской подумал я ощупывая карманы на наличие бумажника. По счастью очередной приступ не лишил средств к существованию но забросил в абсолютно незнакомую часть города. Уж точно не ту, где успел побывать за утро.

Солнце умерило свой пыл в желании устроить масштабное барбекю, день перетекал в душный вечер . Не час и не два выпало из памяти, это удручало.
Стараясь не сильно шататься на ходу я выбрался из тупичка на тротуар и осмотрелся.
Дурная голова и нетвердые ноги занесли меня куда то в начало Garden District , очевидно. Ближе к концу улица заметно пустела, обрастая переменчивыми тенями и причудливыми оградами под нависающими ветками деревьев.
Наиболее сохранившаяся от влияния цивилизации часть Орлеана, место для старинных особняков и кладбищ. Практически памятник архитектуры.

В любое другое время я бы с радостным мандражем исследователя поспешил подробнейшим образом изучить все, что начиналось в конце улицы . Не посетить этот район было бы преступлением.
Но не сейчас.
Сейчас хотелось хорошенько выпить , привести смятенные мысли в подобие порядка и сделать вид, что радуюсь собственному совершеннолетию как любой нормальный студент.

Искать нужное место долго не пришлось, стоило только обернуться.
Вывеска из потрескавшегося от времени черного дерева изображала развеселый скелет в цилиндре и потрепанном фраке на фоне кладбищенского креста.
«Danse Macabre» - подходящее название для бара в Новом Орлеане. Уже спускаясь по вытертым каменным ступеням совершенно некстати подумал, что слово "смерть" слишком часто стало попадаться на глаза .
Бредовый сюжет а\ля Пункт назначения , очень подходящая штука для парня "со странностями".

Шуршащее дуновение по щеке.
Можно было не оборачиваться, я знал , кто это. Мой мертвый друг не пожелал покинуть свидетеля собственного убийства в такой значимый день. Действительно. Больше, чем друзья. Интимнее.
Это точно про нас.
Разве не интимно видеть чьи то внутренности на расстоянии протянутой руки ?
Я был абсолютно спокоен и даже рад, ведь этот мальчик был мне сейчас самым близким существом во всем городе. Ноздри расширились, втягивая сладковатый запах гнили разбавляемый густым табачным смогом из открывающейся двери.

Влажная духота , десятки свечей вдоль стен - обстановку явно не меняли во времен Великой депрессии. Здесь было темно, но не тем леденящим инстинкты мраком, нет. Этот полумрак расслаблял, укутывал мягким одеялом прогоняя посторонние мысли . Я\мы решили , что это определенно благоприятная атмосфера для игры в нормальность .

Пожилой креол за массивной стойкой что то насвистывал натирая ослепительно белым полотенцем пузатый бокал скосив глаза в мою сторону лишь когда я взгромоздился на скрипучий табурет .
- Виски со льдом . Двойную порцию.
Не знаю почему, но тот факт , что бармен не соизволил даже поинтересоваться возрастом немного покоробил. Мой мертвый приятель на соседнем табурете лишь скептически фыркнул, мотнув головой на зеркальную стену позади полок с алкоголем. Я вздохнул и последовал его совету .
Из зеркала хмуро глянул донельзя бледный парень с начинающей пробиваться щетиной. Этот парень был бледным до прозрачности и выглядел так, будто скрывался от наркокортеля или недавно вышел из больницы. Может тюрьмы. как кому больше нравится.
Но он точно ничем не напоминал обычного студента которому только что стукнуло двадцать один год, тут мальчик_из_переулка был прав.

Было очень правильно сидеть потягивая виски, щурясь, разглядывать старые афиши к фильмам , что при более внимательном рассмотрении украшали стены. Бармен меланхолично раскладывал пасьянсы на другом конце стойки обращая на меня ровно столько внимания , сколько требовалось для поддержания наполненности моего стакана.
И-де-аль-но.

Я смежил веки , вслушиваясь в незнакомую запись Майка Блумфилда и не заметил , когда мальчик покинул меня решив, по всей видимости, что сейчас слишком живой друг не сможет поддержать ему достойную компанию.
Блумфилд плавно перешел во вполне современный и ни разу не блюзовый Black Rebel и это было...
Словно кто то невидимый вдруг стал потакать невысказанным капризам . Та же самая песня . Снова совпадение. Плевать на совпадения, слишком устал от чертовщины.

Red eyes and tears no more for you my love I fear
Red eyes and tears no more for you my love I fear

No more fear, no more fear I'm in love
Losing sensation for you my love I fear
Losing sensation for you my love I fear
No more fear, no more fear I'm in love

Свечи горят неестественно ярко, бархатный голос плетет сеть среди клубов сигаретного дыма . Бар полон людьми и я понимаю, что снова умудрился выпасть из реальности на некоторое время.
Тревожная практика.
Она танцует прикрыв глаза , легкое белое платье льнет к телу при каждом движении. Трепещущее пламя непостижимым образом сосредоточено на ней, любит ее. Они все смотрят , делая вид , что увлечены совершенно другим, в их глазах обожание мешается с похотью но никто не решается сказать или сделать что либо ибо это разрушит мгновение. Она танцует.

Вихрем шелка и духов она оказывается рядом. Ярко подведенные глаза цвета весенней листвы изучают мое лицо , полные губы приоткрыты, быстрая змейка острого языка скользит меж зубов будто пробуя на вкус. Забываю как дышать ошарашенный таким пристальным вниманием и невольно подаюсь назад всем телом .
Она звонко смеется , ничуть не обидевшись на странную реакцию и снова погружается в свой дикий танец тряхнув копной смоляных кудрей .
Ладан.

Она пахнет ладаном и смятыми поутру простынями. Она красивее, чем любая из всех женщин что я видел за свою недолгую жизнь, кружится босиком в узких проходах между столами и плевать хотела на окружающих.
Не могу отвести взгляд завороженный этим странным зрелищем. Ей.
Машинально нашариваю рядом стакан , не глядя опрокидываю в себя . Последняя связная мысль перед тем, как до меня доходит что это явно не виски - почему эти люди ведут себя так, будто каждый вечер видят как в переполненном баре танцует ослепительно красивая девушка под платьем которой явно нет нижнего белья ?

Приступ кашля сгибает пополам едва не сбрасывая с табурета. Паника ударяет в голову. Это как если бы мне взбрело в голову приложится к чану с плавящимся металлом. Сквозь слезы застилающие глаза я вижу что все взгяды теперь сосредоточены на мне. Музыка смолкла вместе с гулом разговоров.
«Какого хрена ?!» - хочу сказать я - «Это такой обычай - травить туристов ?!» - хочу заорать я, но вместо этого выходит лишь сдавленно мычать, пуская слюни на дубовые доски пола.
Напряжение столь ощутимо, что его можно откусить как яблочный пирог и неизвестно, от чего проще впасть в панику - от адского жжения в глотке или от пристальных немигающих глаз десятка абсолютно незнакомых людей что уставились на меня явно ожидая скорейшей моей смерти. Дурное воображение или шизофрения ?

- Это была моя выпивка, парень.
В повисшей гробовой тишине фраза прозвучала будто приговор перед эшафотом. Успев удивиться тому, как говоривший выделил слово "моя", поднимаю голову.
Он сидит напротив меня за стойкой , весь воплощение недоумения . Европеец с очень бледной кожей, бледнее моей. Светлые волосы аккуратно уложены волосок к волоску , рубашка в тонкую полоску, старомодный жилет . Темные тона одежды только сильнее подчеркивают бледность. Из за освещения или из за шока, но его глаза кажутся красными- насыщенный, почти вишневый цвет.
Жуткое жжение понемногу утихает и мне удается разогнуться , приняв более менее устойчивую позу. Только вот говорить еще не представляется возможным, поэтому я неопределенно пожимаю плечами шумно глотая воздух.
- А ты крепкий
Мужчина склоняет голову вбок откровенно изучая. Белесая бровь выгнута, длинные пальцы выстукивают какой то бойкий ритм по стойке.Наконец он усмехается и делает знак ошарашенному бармену
- Налей этому пареньку за мой счет, он определенно заслужил
Словно услышав кодовую фразу помещение оживает. Ко мне явно потеряли всякий интерес и это не может не радовать. Вот только мне не понравилось как прозвучало это его "заслужил".

Он искоса смотрит , как я принимаю новую порцию выпивки от странно усмехающегося креола , одобрительно хмыкает и погружается в планшет , а я быстро забываю , что хотел спросить о содержимом его стакана .
Вечер продолжается и мне , внезапно, не хочется уносить ноги из этого бара со странными обычаями\посетителями.
Стакан наполняется едва успев опустеть, похоже на нежданный подарок к празднику . Карт-бланш , широкий жест.
Я украдкой изучаю ровный, будто из камня выточенный профиль , сосредоточенные морщинки в уголках глаз. Да, не показалось - они действительно вишневые но я уже слишком пьян чтобы удивляться.
Это невероятно глупое занятие - не сводить глаз с незнакомца : ловить расфокусированные, смазанные бьющим по глазам алкоголем образы его жестов, вслушиваться в глубокий, немного рычащий баритон.
Не проходит и получаса, а я уже знаю много - когда он раздражается , слегка прикусывает губу в левом уголке рта. Он много курит и часто смеется , громко, заразительно. Ему звонят через каждые пять минут и он не вынимает из уха таблетку блютуса даже когда склонившись чуть ниже , навалившись широкой грудью на стойку о чем то доверительно беседует с барменом щуря свои невозможные глаза . От него веет жаром. Он пахнет красным перцем, сигарами и , почему то, корицей а еще - я не могу перестать смотреть на него даже опьянев до состояния инфузории-туфельки.

Пол качается будто решил вдруг стать палубой корабля попавшего в шторм. Что то тяжелое ворочается в голове , к горлу подходит вязкая тошнота. Похоже я слишком сильно перебрал.
Оставшегося здравого смысла едва хватает на то, чтобы расплатиться и относительно ровной походкой продефилировать на выход.
Шторм нарастал, сам себе я представлялся не меньше, чем канатоходцем в праздный день над площадью но стискивая кулаки "держал линию". Чуять его насмешливый взгляд спиной и без того было не самой приятной вещью, не хватало еще позорно грохнуться на колени и блевануть посреди бара как сопливый малолетка.

- Удачи, парень ! Заходи еще.
Хмель ударил в голову настолько, что в последнем предложении мне чуялась издевка. Словно это не я наблюдал за ним а он, словно он знал о том, насколько ничтожен Уилл Грэм. Что Уилл Грэм засыпает с мертвецами и временами забывает собственное имя.
«Прекращай это дерьмо»- определенно самая мудрая фраза, которую я мог себе сказать в данной ситуации. Выкинуть из головы сталкерское дерьмо и попытаться добраться до дома мадам ЛаРош без приключений. И, совсем в идеале, не загремев в полицию.
Думаю мои ставки резко упадут загреми я на вторую же ночь за решетку .

Дверь неохотно поддается выпуская меня из белесых объятий смога.Определенно самая прокуренная забегаловка из всех , что я видел.
Прохладный ветер ласково коснулся пылающего лица остужая, проясняя круговорот в голове и унимая тошноту.
Нереально огромная, выразительная, будто нарисованная художником-импрессионистом луна была идеально круглой и висела в небе так близко , будто тоже наблюдала. Как я парой минут раньше.
Это показалось мне донельзя смешным. Я стоял посреди пустой улицы и смеялся на луну. Ближе подойти к границам шизофрении было уже невозможно.

Интерлюдия. Ку.

Тепло. Лучи набирающего силу солнца игриво гладят лицо заставляя щуриться, выхватывая из сладких объятий сна. Сквозь распахнутую створку окна вслед за солнцем проникает ветер принеся с собой запах свежескошенной травы с лужайки дома по соседству, тренькающий звон велосипедного звонка и щебетание залетной птицы.
Это утро совсем не похоже на обычное, хочется растянуть время . Вот бы мгновения можно было хранить в янтаре , он бы определенно залил золотой смолой спокойствие, безмятежность, уверенность - «Я жив !» он бы попросил обрамить янтарь в серебро и носил возле сердца. Близко. Чтобы выхваченный из вечности боли миг абсолютного счастья не дал сердцу струсить, остановиться...

Этой ночью кошмаров не было. Совсем. Тени со смрадным дыханием и копошащимися в глазницах червями оставили его на целую неделю. Почти вечность , а к хорошему привыкаешь быстро.
Пока он корил себя за беспечность одновременно неистово веря в чудо , пряча лицо от назойливого солнца все дальше отодвигающего границы сна .с первого этажа ощутимо повеяло букетом ароматов домашней выпечки.
Мальчик резко сел на кровати, часто моргая заспанными глазами цвета бутылочного стекла . Сердце ускорило ритм до мурашек вдоль позвоночника .
Неужели пастор Салливан все таки был прав ?! Неужели где то на небесах действительно есть всезнающий и всесильный человек с белой бородой ?!
Мальчик как никогда был близок к истовой вере . А как иначе ?!
Ведь Бог услышал.
Богу нисколько не помешало, что его голос почти всегда был хриплым и неразборчивым от слез. Бог наконец то решил - хватит страданий для него, отдельно взятого мальчика и сделал нормальным.
Мама вернулась потому, что он теперь как все . Он не верил , или не хотел верить в другой вариант развития событий.

Сна как не было, будто ветер унес его вместе со смятым листком из тетради забытом накануне на подоконнике. Мальчик торопливо выскользнул из под защиты одеяла и, натянув валявшуюся возле кровати пижаму, поспешил вниз по лестнице прыгая сразу через две ступеньки.
Запах не обманул , мама была на кухне и пекла свой знаменитый мясной пирог . Точнее сам процесс приготовления он все таки пропустил - пирог доходил до ума в недрах духовки а она варила кофе , читала утреннюю газету при всем при том что то мурлыкая себе под нос.
Мама вообще любила делать несколько дел одновременно, сказывалась привычка вечно спешить. Даже когда это было совершенно не обязательно.

Он забрался на краешек кухонной софы сворачиваясь на манер кота и замер , любуясь.
Тоненькая , по девичьи легкая фигура , густая копна темно-рыжих, цвета старой меди волос. Мальчик не мог бы представить ее нигде, кроме сцены театра или экрана кино. Как иначе ?
Его мама определенно была рождена для того, чтобы быть актрисой хотя из за особенностей такой работы он часто и подолгу ее не видел.
Пускай. Только бы она чаще улыбалась и не вспоминала о папе.

Мальчик ни разу не видел своего отца а слышал о нем настолько мало, что и сказать в общем то ничего не мог но ненавидел с момента начала сознательной жизни.
Вечерами, мама иногда запирается в гостиной с бутылкой бурбона из бабушкиных запасов, громко включает музыку , чтобы никто не слышал и..плачет. А мальчик сидит возле двери, раздираемый страхом , ненавистью и желанием убежать куда глаза глядят, лишь бы не слышать , как плачет мама и прогнать грязную леди с дыркой на месте глаза что то назойливо пытающуюся сказать ему на ухо.
От старой леди, мисс Харвест пахнет разлагающимся на жаре мясом, болезнью и мочой.
От мамы, когда она, наконец, выходит из гостиной - ментоловыми сигаретами и алкоголем.
Если бы ему предложили выбор, то он согласился спать в одной постели с мертвой мисс Харвест , слушать шелест червей под морщинистой кожей вместо колыбельной, только бы мама перестала плакать.
В один прекрасный момент мальчик решил : он обязательно встретит своего отца, обязательно узнает. Он подойдет к нему совсем близко, заглянет в глаза и вонзит армейский нож глубоко-глубоко в живот так, чтобы рукой ощутить его смерть.
Так сделал Билл Доусон, школьный сторож , со своей девушкой. Мэри Уитакер беззвучно плакала возле его кровати почти месяц , сгорбившись и тщетно пытаясь затолкать обратно белесые змеи кишок. Мальчик сразу сказал об этом полицейскому, но он только накричал на бабушку и строго настрого запретил смотреть много телевизора без взрослых.
Мальчик злился, плакал решительно не понимая - почему Билл Доусон все еще работает в школе . Это потом, спустя время, пришло смутное осознание нового длинного слова "ши-зоф-ре-ни-я" и еще многих других, не менее длинных .
Роднило их все одно - они оскорбляли мальчика и расстраивали маму с бабушкой .

Не стоило поддаваться страху и рассказывать о Мэри. Совсем не стоило.
Об этом ему поведал Тони Кертис ,чьи приемные часы начинались сразу после часов мальчика. Тони был старше на целых три года , с ним было интересно играть , пока бабушка оставалась беседовать с доктором Эстином а Тони ожидал своей "мозговправительной" беседы.
Тони Кертиса записали к психологу после пары-тройки ночных прогулок в пижаме подкрепленных заявлением об огромной черной собаке с алыми глазами , которая часто сидела возле окна дома ниже по улице .
Ниже по улице - это дом мальчика.
Но, учитывая отсутствие каких либо животных крупнее старого кота мистера Пилсберри на пару кварталов вокруг, Кертисы отнеслись к лунатизму сына со всей возможной серьезностью. Правда не совсем так, как тому хотелось.
Тони быстро смекнул что к чему.
Очень скоро "черная собака" превратилась в вывешенный на просушку плед , а то и вовсе в "игру теней". Счастливая мать Тони немедля отказалась продолжать сеансы психотерапии.
Мальчик тогда столкнулся с Кертисом в приемной и получил напутственный совет «Молчать про штучки-дрючки пока дело не дошло до таблеток ». Совет и правда был хорош, правда насчет таблеток было уже поздновато беспокоится.
Только потом, уже уходя, резко растерявший браваду Тони дал еще один : поставить под окна гостиной пару крепких капканов.

Мальчик ни разу не видел огромной черной собаки. Мальчик видел вещи куда хуже и отвратительнее . Он был бы просто счастлив выглянуть ночью в окно и увидеть так впечатлившую Тони Кертиса зверюгу.
Даже мечтал иногда взять ее себе, раз уж она гуляет по ночам не имея хозяина.

- Так и знала, что запах пирога выманит тебя из спальни раньше обычного. Ну, рассказывай, как вы с бабушкой без меня проводили время ?
Мальчик разочарованно вздохнул, маму невозможно было застать врасплох . Она непременно оборачивалась или окликала его раньше, чем он успевал совершить акт наведения страха в неожиданное время.
-Отлично. Ходили в океанариум . Правда дельфин не захотел со мной фотографироваться, даже подплывать близко не захотел. Как спектакль ?
Очень некстати в такое то замечательное утро вспоминать о дельфине. Мальчик снова поежился. Тревожный , испуганный клекот которым "приветствовал" его любимец публики оставил неприятный осадок. Это было больнее, чем знать - милая девушка-дрессировщица пару дней назад прикончила своего дружка и бросила в ремонтирующемся крыле океанариума. Кровью воняло на милю.

-Дельфин сам не понял, что потерял .
Мама улыбнулась и отложив газету подошла, чтобы ласково растрепать без того лохматое со сна буйство кудрей на голове мальчика. Он только вздохнул, прогоняя неприятные воспоминания , радуясь неожиданной ласке.
Идиллию нарушил громкий писк таймера духовки.
Мама поспешила к плите , чтобы извлечь наружу вожделенное лакомство.
Он нетерпеливо привстал опираясь локтями на стол наблюдая как она ловко орудует лопаточкой, перекладывая дымящийся пирог с протвиня на большое блюдо.
-К вопросу о спектакле : аншлагов мы не собрали, да я и не удивлена. Слишком уж тяжеловесная была пьеса для гастролей по провинции.
Нож разделил шедевр домашней кулинарии на ровные части. Ну, почти ровные - ощутимо больший и потому самый аппетитный кусок был пододвинут к нему.
-Стоп.
Мальчик недовольно сдвинул брови будучи остановленным с замершей на полпути к куску вилкой. Рот предсказуемо полнился слюной .
-Не хватает особого ингредиента, специально для здоровья моего мальчика. Сейчас, подожди секундочку.
Он недоуменно смотрит на ее улыбающееся лицо .
Сейчас мама улыбается ярко, светло - совсем как на фото для афиши . Нож блестит, отражая набравшее мощь солнце.
Дальше начинается что то , чего он совсем никак не ожидал. Не мог ожидать.
Голос просыпается после недельного цейнота на гадкие вещи . Странно тихий.

Бог любит ее, парень. Ты же почти поверил там, лежа в кровати и слушая птичек ?
Не отпирайся, поверил. А ты ведь знаешь, ЧТО бывает с теми, кого Он любит, правда ?

Стальное лезвие режет кожу с равнодушным спокойствием . Алое с белыми прожилками - это кожа изнутри.
Темно алое, широкий ручей - это кровь.
Мамина кровь.
Она льется в тарелку, покрывая кусок пирога густой соленой глазурью. Мама улыбается и режет тонкую руку все дальше к плечу, открывая влажное мясо с проблесками кости.
Запах тараном бьет по глазам и леденящий ужас голодным зверем грызет спинной мозг. Мальчику страшнее чем когда либо было до этого. Мальчик боится признать - ЭТОТ запах заставляет желудок сжиматься сладостным предвкушением куда сильнее, чем запах свежеиспеченного пирога.

-Почему ты не ешь ? Я так хотела сделать тебе приятно . Ты не любишь меня ?
Ты не хочешь стать здоровым для мамы , Уильям ?!

Мамино лицо искажается, кожа слоями слезает, обнажая жесткую черную шерсть.

Он не может кричать, не может плакать. Может только сидеть перед нависающей над ним мордой огромного пса с алыми глазами и молиться.
Молиться, чтобы не было слышно, как урчит в животе...

Я ору. Мне снова больно.
Широкий, шершавый язык подбирает беспомощные слезы пока я , скрючившись в позе эмбриона, вою подстреленным зверем.
Кажется меня снова угораздило уснуть "не в том" месте. Учитывая количество выпитого - абсолютно не удивительно.
Учитывая место - малость странновато.
Взять в рассчет кошмар - сюрреализм "привет, Кафка".

Сейчас ночь. Я еще пьян и уснул где то на кладбище за старой церковью в Garden District , проснулся там же. Понятия не имею, который сейчас час но огромная черная собака лежит напротив меня и лижет мне лицо.
Меня пока еще зовут Уилл Грэм.
Пристрелите меня. Кто нибудь. Хотя бы из чувства брезгливости.

Ешь, молись, умри..

Холод , кажется, поселился в костном мозге.Так херово, как не было во времен студенческих вечеринок.
Пока меня выворачивает за ближайшим надгробием до неприличия заросшим мхом, черная псина терпеливо ждет, шумно дыша .
Липкая, противная слабость мешает думать, невыносимо хочется курить и есть : вполне естественно для похмелья. Я поднимаюсь с колен, опираясь о ледяной камень могильной плиты , мрачно изучая невесть откуда взявшегося пса.
Псина превышает размерами все адекватные рамки , смотрит на меня неожиданно умным, даже презирающим взглядом явно не собираясь нападать.
Нужно вернуться в свою комнату, нужно быть подальше от прямого света полной луны и близости воды.Нужно прекратить видеть жуткие сны о безрадостном отрочестве - только этого не хватало для полного погружения в безумие.

Светло как днем, стоит поблагодарить за это неправдоподобно низко нависший , идеально круглый диск луны . Луна светит безумцам, правда ведь ?
Рельефно черный, резанный по трафарету силуэт пса бесшумно скользит подле меня держа вежливую дистанцию. Он будто понял, что его присутствие меня изрядно нервирует. Слишком много сообразительности для простой собаки. Слишком много чертовщины для меня.
Боль все глубже запускает корявые, пожранные раковыми клетками пальцы в мое нутро, она явно любит меня, обожает с безумием престарелой группис . Ей доставляет оргазм - видеть , как я беззвучно ору в равнодушное ночное небо , тщетно пытаясь обуздать ее страстные порывы.
В своих стараниях она заходит настолько далеко, что я, кажется, умудряюсь свыкнуться с ситуацией. Даже иду более-менее ровно. Глухое покрывало не совсем естественной тишины плотной повязкой накрывает голову .

Черт тебя дери, Уилл ! Я заебался ждать, пока ты сдохнешь, наконец или примешь происходящее как реальность. Доверься инстинктам, отпусти себя - голова больше не будет болеть. Сомнения уйдут. Еб твою мать, Уилл ! Годами говорить одно и то же будучи на положении "врага государства". Как по твоему, круто ?
Природа гораздо мудрее, природа дала тебе все, буквально - ВСЕ для выживания. Прекрати пинать спасательный круг. Прекрати умирать или умри сию секунду !

Трудно соображать, когда каждый вдох подобен цирковому трюку с кинжалами . Ноги едва слушаются, я иду со скоростью подстреленного инвалида но готов признать, Голос. Проклятая тварь из моего воспаленного сознания - он в чем то прав.
Да, я ненавижу себя с рождения. Отрицаю, сковываю, загоняю в рамки принятые обществом при этом, однако, не имея ни малейшего понятия о первоисточнике проблемы. Может следует начать с него ?...

Отвлекаясь пространными размышлениями не замечаю как выбираюсь на широкую , аккуратную подъездную дорогу к церкви. Черный пес давно обогнал меня , его глаза выжидающе пылают парочкой динамитных запалов по ту сторону ажурной ковки ворот.
Не знаю, как описал бы это матерый теолог но..но резкая тень креста на миниатюрной башенке церкви рушится ледяной тяжестью на плечи, подгибает колени, слепит глаза .
Тревожный вой моего звериного спутника доносится через тысячи слоев ваты. Я глух, слеп и голоден. Я перестаю быть Уиллом Грэмом концентрируясь на пропадающих одно за другим чувствах - инструментах восприятия.
В конце остается только ни с чем не сравнимый запах сырого мяса и урчание пустого желудка.
Хватая ртом холодный воздух поднимаю голову.

Глаза бесстрастно фиксируют дикую картину достойную кисти выдающегося сюрреалиста : она расслабленно висит , нанизанная безжалостной рукой на стальные тросы тоньше человеческого волоса. Она ни капли не похожа на того парня_из_переулка с выпотрошенными кишками но я знаю - многоглазая тварь с сердцем механической игрушки . Именно он превратил несчастную девушку в безумную инсталляцию , дополнение для ночи полнолуния.
Полукровка, вызывающее платье больше открывает , нежели скрывает совсем не давая простора воображению. Глаз нет, они выдавлены, белесыми дорожками струятся по смуглым щекам . Под грубыми стежками перечеркнувшими линию рта все еще можно угадать , насколько полными, чувственными были ее губы, сколько поцелуев не успели подарить прежде чем...
Неведомая сила вывернула изнутри грудную клетку, раскрыла ребра хищным цветком бесстыдно обнажая странно бескровные внутренности . Зафиксированные по чужому замыслу тонкие руки в тяжелых браслетах жестом отчаянного покаяния, отречения, может быть, протягивали сжавшееся высохшим комком сердце к небесам.
К мертвенно-бледному лунному сиянию .
Металлический , пряно-соленый запах лишал меня остатков здравого смысла. Всех, которые могли бы быть при моем состоянии.

Завороженный ужасным великолепием , я приблизился , чтобы прижаться вплотную. Каждым дюймом тела ощутить холод окоченевшей плоти, искупаться в волнах ни с чем не сравнимого аромата .
Меня била крупная дрожь, перед глазами поплыло будто в лихорадке. Я бездумно собирал языком подсохшие потеки крови с ее шеи ничуть уже не заботясь о том, что меня могут увидеть с улицы. Я жаждал.
Я был по настоящему голоден и больше не в силах противостоять желаниям.

«Ничего страшного не случится » - сказал я себе , бездумно прикусывая шелковистый, пахнущий розовым мылом и духами Kenzo безвольный изгиб шеи.
«Она мертва почти час » - так глупо оправдывать противоестественные действия, до меня, явно не додумался бы никто. Даже убийца. Тем более - он.

Оглушающе громкий стук сердца заполнил все пространство разума. Ни одной связной мысли - «Я», которое было мной на протяжении двадцати одного года шло по пизде, с присущим ему робким ужасом - сжалось в панически дрожащий комок где то за тяжелой дверью в путанных лабиринтах сознания уступая напору восставшего «Я» - древнего.
Челюсти с хрустом перемалывали плечевую кость и, будь я проклят, но у меня колом стояло , меня дергало предоргазменными судорогами от вкуса ее мертвого мяса.
Я жрал чужую плоть отрывая большие куски, почти не жуя.
Кажется, что то случилось с зубами, иначе было бы невозможно дробить костную ткань будто это глазурь праздничного торта, но мозг отказывался думать о чем либо кроме процесса.
Где то над головой глухо вибрировали растягиваемые струны металла , трещала, поддаваясь напору кожа отрываясь от тела. Скоро мы оказались на коленях , мы обнимали друг друга как любовники после долгой разлуки.
Может, под определенным углом зрения, со стороны , так и казалось. Но ее возлюбленный, если он существовал, врят ли отгрыз бы ей голову, как это сделал я в ненасытном стремлении добраться до самого нежного мяса.

Только голод. Только годами копимая, невысказанная жажда.

Пес застыл черным обелиском. Недвижимый, напряженный будто готовая в любую секунду сорваться тетива . Алые глаза внимательно ловили каждое мое действие, и, будь я проклят, но псина выползшая в явь из похмельного кошмара явно одобряла такой вариант вечерней трапезы.

Время изогнулось лентой Мебиуса, прекратило существовать. Я просто забыл о нем, как о понятии и не смог бы ответить на вопрос в духе - «Хей , Уилл, за сколько ты обглодал труп той сучки ? »
Но прежде, чем страшной силы удар впечатал мое отяжелевшее, сытое тело в древний камень церковной стены сознание вновь вернулось.
Самый подходящий момент, лучше просто придумать нельзя.

Трое дюжих амбалов в одинаковых черных костюмах по очереди, не торопясь, принялись обстоятельно вышибать из меня дух. Я был настолько дезориентирован, настолько захвачен врасплох этим актом неожиданного насилия, что и рта не успел открыть.
Хотя куда там, все равно не смог бы заорать , приличный кусок особо нежного мяса с груди занимал пространство необходимое для крика.
Черт побери, да я все еще жевал , когда удар о стену вышиб остатки воздуха из легких, заставил выхаркать полупережеванную плоть.

Мертвые. Их глаза были мертвыми. Теперь я понимал, что у той девочки, да да, той самой, с чашкой кофе в первое мое утро была вовсе не глазная болезнь.
Такие белесые, слюдяные глаза бывают только у мертвых.
Однако для мертвых они на удивление живо , даже профессионально умели избивать не мешая друг другу, чередуя попадания по почкам с редкими но особо выверенными пинками поддых.
Били так, чтобы я оставался в ебанном сознании, не сбежал . Даже мысленно.

- Вот ты и попался, чертов монстр !
Голос говорившего звенел плохо скрываемым гневом пополам с отвращением.
Троица в костюмах как по команде прекратила превращать остатки меня в скулящее месиво концентрированного страдания , отошла, почтительно замерев в паре шагов.
Говоривший оказался высоким черным парнем одетым в вызывающе яркую фиолетовую рубашку и плотно облегающие кожаные штаны. Броско. Но на улицах Орлеана гуляло слишком много фанатов романов Райс, чтобы подобный наряд мог кого то удивить.
И уж точно не его стиль в одежде заставил меня изумленно всхлипнуть выплевывая раскрошенные передние зубы пополам с темной гущей крови. Этот парень..черты его лица неуловимо напоминали сразу двоих - мальчика_из_переулка и распятую красотку , чьей тушкой я имел неудовольствие (о, еще какое удовольствие ! ) закусить. Родственники. Определенно.
Хуже и придумать невозможно.

Он присел на корточки , запустил пальцы в спутанное месиво нечесанных кудрей на моей голове и резко дернул вверх.
Наши лица оказались вровень.
Отчаянно пытаясь удержаться в сознании я снова и снова кусал губы,пока темные , с едва уловимым оттенком красного глаза изучали меня. Может - мою душу тоже.
- Ты слабый.
С присвистом, выдавая высшую степень изумления, негодования.
- Ты не мог, просто НЕ МОГ прикончить семь наследников великого Лоа !! Какого хера !!!!!???
ЧТО ты за существо ?! Зачем убил их ?!
Пока он орал, испытывая на прочность мои барабанные перепонки , брызгая слюной на лицо, я пытался переварить услышанное. Итак, акт некроканнибализма - вовсе не то, из за чего слетел с катушек предполагаемый родственник несчастных жертв. Судя по всему он давно выслеживал убийцу и, как я понял, трупов было куда больше чем то количество в которое умудрился "носом вляпаться" я.
Просто прекрасно.

-К дьяволу. Даже если не мог , но ..ты жрал мою сестру. За одно это...
Окованный железом носок щегольской туфли метко вонзился между третьим и четвертым ребрами которые, между делом, мне пару секунд назад явно сломали услужливые мертвоглазые спутники нервного юнца.
Подзабытая было боль явно обиделась на столь явное к ней пренебрежение и не замедлила сторицей вернуть должок.
Какая то часть меня превратилась в орущее , скорчившееся возле стены, загнанное в угол создание. Другая....другая с упорством обреченного искала путь к спасению.

Море приняло в свое лоно так, будто ничего не случилось. Будто так и надо, неловко барахтаться , распространяя вокруг размытые облачка ало-металлического. Я не мог говорить под водой, да и не вышло бы - слишком постарались, разбивая мне губы, теперь они распухли так, что я еле ворочал языком. Та еще прелесть.
Я не умел, не мог но молился. Безнадежно, словно кричал в равнодушное небо.
Я просил малого - силы. Я хотел ничтожного - выжить.
Где то там мое тело превращали в кусок вопящего фарша и переломанных костей. Я ненавидел проклятое, предавшее меня ради тупых инстинктов тело но понимал, что без него, если оно умрет, больше не вернусь в море. Никогда.
Может море хочет, чтобы я возвращался ?. Хотя бы во сне.
Когда отчаяние достигает своего пика - оно отвечает. Волна чужого присутствия окутывает , подавляет. Я чувствую Силу каждой молекулой оглушенный, дезориентированный. Сложно понять, чего она..Он хочет.
Громадная тень закрывает солнечные лучи пронизывающие воду. Он ждет.
Я не знаю, как нужно просить благословения но пытаюсь, бездумно протягиваю руки к этой всепоглощающей черноте.
Страх. Надежда. Вера.
Адский коктейль. Наверное примерно так ощущали себя крестоносцы перед штурмом укрепленных цитаделей за тысячи миль от дома. Но их Бог не внял молитвам, оставляя курганы костей и крепнущую некросферу.
Мой Бог уже спасал меня однажды. Сложно не узнать. Из тысяч сердец я узнаю - Его. Да, на спине Бога я вознесся из пучин кошмара, и теперь Он вновь отозвался. Но как же возможно, ведь это лишь бредовые причуды подсознания и..
Последняя осознанная мысль тонет в диком приступе рвущей на части , нереально острой боли. Треск рвущейся кожи.
Вода вокруг заполняется кровью. Моей кровью.
На месте рук непривычная легкость , невыносимо медленно подношу мохрящиеся клоками мяса культи к глазам , все еще не веря.
Бог сожрал мои руки. Бог не хочет меня спасать. Он хочет , чтобы я поплатился за свое кошмарное пиршество.


Меня выкидывает в реальность , в почти не дышащий, окровавленный кусок мяса но трудно почувствовать разницу.Там чувствуешь намного, во сто крат острее. Я раздавлен, я в отчаянии.
То, что происходит потом кажется прощальным подарком умирающего мозга. Нет,это не могу быть я.
Не моя странно отливающая матовым блеском рука превращает в месиво исказившееся от шока лицо парня в фиолетовой рубашке, нет, мои руки сожрал Бог.
Это не я хладнокровно кромсаю бескровную плоть мертвоглазых , ведь у меня нет рук, ведь руки не могут скалить акульи пасти. полные кинжальных зубов.
Не я...

Прихожу в себя на миг только чтобы увидеть склонившееся надо мной лицо того европейца из бара. Игра теней .лунный свет или что то иное делают его похожим на череп, посмертная маска. Символ. Смерть пришла наконец за моей жалкой душонкой обрядившись тем, кого я впервые в жизни пожелал.

- Спи, мальчик. Больше никто не причинит тебе вреда. Странный, странный мальчик..далеко же тебя занесло от дома.

Lágrimas a través de lágrimas
han escrito historias y me han robado el corazón.
Yo no sé si podré encontrar la luz,
el camino es largo aún y estoy tan cansado ya.

Как же хорошо - умирать, слушая его восхитительный голос. Он пел мне колыбельную на незнакомом языке и тьма взорвалась тысячами алых глаз , восторженных глаз черного пса прежде, чем я умер.